В Ярославле сегодня вспоминают Митрополита Ярославского и Ростовского.

В Ярославль Владыка приехал в 1967 году после десяти лет служения за границей – на Ближнем Востоке, в Европе и Соединенных Штатах. Он очень стремился на родину, и Господь услышал чаяния его сердца. Последние годы своей жизни он провел на древней ярославской земле, которую полюбил всем сердцем, и в которой упокоился.

27 апреля (во второе воскресенье после Пасхи) в Ярославле состоится вечер памяти Митрополита Иоанна. Ярославцы смогут услышать тех, что лично знал Митрополита Иоанна, увидеть его вещи, дневники, письма, акварельные и живописные работы.

В день памяти Владыки мы публикуем еще несколько глав из книги о нем главного редактора сайта «ЯрНьюс.Нет» Эльвиры Меженной «Будем делать дела любви». Они посвящены периоду жизни Владыки, который он провел на ярославской земле.

Ярославская и Ростовская епархия 

Владыка Иоанн записывает:

«Моя первая служба как управляющего епархией состоялась в Ярославле на праздник Рождества Богородицы 21 сентября 1967 года. Эли тогда молилась обо мне: “Пресвятая Богородица, сохрани и защити его!”.

Одним из первых к нам в гости в Ярославль приехал кандидат богословия Николай Павлович Иванов. За обедом он сказал мне: «Владыка, Вам надо молиться Богу, чтобы он послал Вам премудрость для управления епархией». Тогда я возразил ему: «Соломон тоже просил премудрости у Бога и получил ее. Но что же дальше? В Великом каноне преподобного Андрея Критского мы читаем: «Увы мне! Рачитель премудрости – рачитель блудных жен явися и чуждь от Бога!» Поэтому я предпочел бы просить у Бога не премудрости, а покровительства, Покрова. Такой Покров со стороны Бога обязательно будет премудр. Таким образом, иметь собственную мудрость мне совершенно не обязательно».

Оглядываясь теперь на свое, более чем 18-летнее архиерейство в Ярославле, я вижу, что принцип испрашиваемого мною Покровительства действительно восторжествовал над принципом мудрости; вернее же, сама мудрость была включена в Покровительство».

За годы архиерейского служения в Ярославской епархии митрополит Иоанн совершил восемьдесят восемь рукоположений. Среди им рукоположенных есть архиереи, архимандриты, настоятели монастырей, протоиереи, богословы. Незадолго до смерти митрополит Иоанн составил список фамилий с небольшими комментариями, как сложилась судьба того или другого священника. Есть там нелицеприятные замечания: «Не служил ни одного дня, уехал, женился, находится под запрещением… За штатом, под наблюдением наркологов». Но и в таких случаях митрополит Иоанн избегал осуждения, а только констатировал факт. Есть другие характеристики: «Выделяется словом и красивой службой, но несколько неустойчив, как по состоянию здоровья, так и по настроению. Под твердым руководством может пойти далеко». Еще: «Советский человек на 100 процентов. Общественные интересы превалируют над духовными. Вспыльчив». Или: «Умер через несколько лет от рака легких…», «Убит бандитами…» Церковь несла те же скорби, что и мир. Но позитивных отзывов было не в сравнение больше.

«За 18 лет моего управления Ярославской епархией мною совершено 88 рукоположений и столько же назначений, из них 7 дьяконских и 81 священническое. Из духовных школ прислано 7 человек, детьми духовенства является 6 человек. По собственному желанию, не окончивших духовных школ и не принадлежащих духовным семьям, является 75 человек, преимущественно молодых людей. Необходимость в столь большом числе рукоположений была вызвана текучестью кадров и в очень небольшой степени уходом на пенсию или смертью старых служителей. Всех, рукоположенных мною, объединяет искреннее желание стать священниками, но дальнейшие судьбы их различны. Одни, получив назначение, стали стабильными и усердными работниками (таких 66 человек). Ушли из епархии, причем по возможности скорее, 24 человека (или на юг, или в Московскую область). Есть такие (трое), которые пошли на преступные действия, караемые законом. Отбыв срок, они продолжают служить как священники, если не в Ярославской, то в других епархиях. Все оставшиеся достойные трудолюбивые священники».

В переводе на язык современных понятий, «текучесть кадров» означала следующее: если в церкви какое-то время не было священника, ее закрывали и уже больше никогда не открывали. Митрополит Иоанн хорошо знал об этом и всеми силами старался сохранить приход.

Протоиерей Борис Балашов вспоминал такой случай:

«У нас в Угличском благочинии скончался престарелый протоиерей Сергий Орлов. Маленький приход, находящийся в 25 км от Углича, остался без богослужения. Посылать туда было некого. Я поехал с этой бедой к архипастырю. Он задумался и сказал, что священника у него нет, но за час до меня у него был один проситель священства. Симпатичный человек, образованный, окончил мехмат МГУ. "Но он москвич, захочет ли ехать в такую дыру? Вот его адрес. Свяжитесь с ним, может, получится", - благословил меня митрополит Иоанн. Я с радостью стал исполнять благословение Владыки, встретился в московском метро с этим человеком - Олегом Клемышевым. Сначала он очень настороженно со мной разговаривал. Я сделал ему предложение - просить священства в селе Троицком, объяснив удаленность прихода и его небольшой доход. В результате получился хороший священник и друг по служению. Это было в 1983 г.

- Как Вам удалось получить разрешение на хиротонию такого образованного молодого человека? – спрашивали Владыку.

- Да очень просто. Я подал уполномоченному на него документы, а сам запел на тему из Евгения Онегина:

Я не предвижу возраженья

на представление мое,

хоть человек он неизвестный,

но, безусловно, парень честный!

Уполномоченный рассмеялся и подписал.

Конечно, главное здесь – помощь Божия, которую получал Владыка в ответ на свои дерзновенные молитвы, о чем, разумеется, даже не намекал».

В период, когда митрополит Иоанн возглавил епархию, на ярославской земле жили и служили старцы, имена которых сегодня широко известны православному миру. В Троицкой церкви села Верхне-Никульское Некоузского района (ранее Мологский уезд) служил архимандрит Павел Груздев. Самые разные люди ехали за благодатным утешением и решением жизненных вопросов к батюшке, «лагернику матерому и монаху бывалому». В монашество его постриг митрополит Никодим Ротов, а митрополит Иоанн Вендланд возвел его в архимандриты. В ходу была байка, как привозил отец Павел митрополиту Иоанну гостинец – судаков из Рыбинского моря. Договорился с местными мужиками, чтоб наловили они рыбки сетями. А сам забрался на колокольню и стал следить: как только появлялись рыбинспекторы на горизонте, он начинал звонить в колокол. Мужики слышат и сети вытаскивают. Колокол замолкает – сети снова забрасывают. Пристали они наконец к берегу, а отцу Павлу с уловом надо мимо рыбинспекции пройти. Так он сапоги снял, рыбой их набил доверху, перекинул сапоги через плечо, да так и прошел с прибаутками…

В деревне Селифоново недалеко от Ростова Великого проживал заштатный священник Иоанн Рощин. «У старца были две комнаты, - вспоминал митрополит Иоанн. - В одной, маленькой, стояла его кровать и маленький стол. Для гостей хватало места, чтоб сесть. Батюшка вел подвижнический образ жизни. Он вставал в 4 часа утра и начинал служить молебен. Служение это продолжалось очень долго, так как он прочитывал огромной толщины помянники. Окончив молебен, он начинал панихиду, с еще более толстым помянником. Оканчивал он это служение около 11 часов, кушал, отдыхал до следующего дня. Я стал у него исповедоваться. Потом я узнал, что к нему ездит на исповедь и Владыка Кассиан Костромской».

О поездке к отцу Иоанну Рощину вспоминал и протоиерей Борис Балашов:

«Ему было уже более ста лет. Из дома он не выходил. Его близкие давно умерли. За ним ухаживали бабушки из числа прихожан. Митрополит Иоанн любил ездить к нему на исповедь. В одну из таких поездок зимой 1971-1972 гг. он взял меня с собой. По просьбе архиерея накупили целую сумку рыбных консервов. Этими подарками Владыка хотел побаловать престарелого пастыря. Мы приехали в бедную крестьянскую избу. В небольшой комнатке, которую отец Иоанн называл своим "уголком", перед простыми иконами теплилась лампадка. А на столе лежали две большие горы записок: одна - о здравии, а вторая - об упокоении. Пробудясь от сна и прочитав утренние молитвы, отец Иоанн служил молебен, на котором он молился о здравии всех тех, чьи имена были написаны в поминальных записках. После молебна служил панихиду - и опять в молитве чтение горы заупокойных записок. Владыка сам оставил свои записочки батюшке Иоанну для поминовения и мне предложил сделать то же. При этом он попросил отца Иоанна особо помолиться о еще не родившемся ребеночке, которого ждала моя жена. На обратном пути в Ярославль митрополит указал мне на тот специфически пастырский молитвенный подвиг, который престарелый протоиерей Иоанн Рощин совершал ежедневно».

В селе Новый Некоуз на севере епархии служил архимандрит Таврион Ботозский. Люди ехали к нему как к духовнику за советом и молитвенной поддержкой со всех концов страны - из Ярославля, Москвы, Перми, Уфы, с берегов Невы… Отец Таврион учил внимательно относиться к своей жизни, вникать в содержание Таинств христианской веры и жить этим содержанием. Он был непримиримым обличителем удовлетворенности внешним, формальным исполнением молитвенного правила, поста. Такую великую любовь нес старец к людям, что стремился каждого накормить, утешить, исцелить. Его активная деятельность вызывала недовольство властей. В 1969 году отец Таврион уехал в Латвию и по благословению Владыки Леонида Полякова стал духовником Спасо-Преображенской пустыни Свято-Троицкого женского монастыря под Ригой. Митрополит Иоанн пишет об этом так:

«В это время я отпустил в Рижскую епархию архимандрита Тавриона, в соответствии с резолюцией Патриарха. Там в Пустыньке расцвели все его таланты, и он в течение нескольких лет нес великое служение».

Помогать архимандриту Тавриону из Ярославля в Елгаву поехали три сестры Александрины: Клавдия, Варвара и Александра. Их младшая сестра Елизавета осталась в Ярославле, и двадцать два года была личным врачом и близким духовным другом митрополита Иоанна. Она рассказывала, как в начале 1980-х, уже после смерти отца Тавриона, когда еще ничего не говорило о развале страны, Владыка сказал ей: «Елизавета Александровна, а вы сестер перевозите в Ярославль. Что они будут делать в чужом государстве?»

Схииеродиакон Василий, отец Филарет Морев. Не все знали о его схиме и называли по-старому - отец Филарет. Смиренный прозорливый старец. По его молитвам совершались чудеса. Жил он в ветхом деревянном доме в центре Ярославля и последние годы уже не служил, но принимал для совета и утешения богомольцев. Церковная молва связывала с ним предание о том, что митрополит Агафангел Преображенский в период церковной смуты конца 1920-х послал его в Мышкинский район к блаженной старице Ксении за советом – что ему делать, готовиться ли к первосвятительству? Старица передала ему через монаха ответ: пусть готовится к смерти.

Похоронен отец Филарет в Ярославле на Чурилковском кладбище рядом с сестрой девицей Варварой. Протоиерей Борис Старк вспоминал об отце Филарете как о человеке святой жизни и неустанном молитвеннике о страждущих душах, а отец Борис знал, что говорил – служил он в Ярославле много лет и благочестивых людей повидал на ярославской земле немало.

«Всегда, когда к нему ни придешь, у него можно было встретить народ. Когда он был еще молод, его мать говорила ему: «Сынок! Не хочу, чтобы ты стал большим!». Может быть, поэтому он остался диаконом и не принял священного сана архиерея. И свою схиму он принял только из послушания своему духовнику, приснопамятному отцу Кукше, но и об этой схиме знали только самые близкие - его духовники, у которых он исповедовался в виду отдаленности отца Кукши. Думается мне, что отец Филарет был одним из тех праведников, ради которых Господь прощает мир и его прегрешения».

Говорят, что у правящих архиереев не всегда складываются отношения со старцами. Но не у митрополита Иоанна. Владыка чем мог, помогал им, находился с ними в молитвенном общении, всячески выказывал свое благоговение и сыновнее почтение.

Кроме того, в период управления епархией рядом с Владыкой были его близкие друзья и чада одного духовного отца, митрополита Гурия – архимандрит Михей Хархаров и протоиерей Игорь Мальцев. В эти годы Владыка много проповедует. Он ездит по епархии, освящает новые престолы. Шестнадцатого ноября 1977 года совершилось освящение Крестового храма в новом епархиальном управлении. Незадолго до этого, 6 октября, Русская Православная церковь причислила к лику святых святителя Иннокентия (Вениаминова, 1797-1879). В ответ на сообщение об этом событии Святейший Патриарх Пимен написал: «23 ноября 1977 года. Да благословит Господь епархиальное новоселье Вашего Преосвященства и молитвы в первом храме, посвященном святителю Иннокентию Московскому».

В дневнике митрополита Иоанна тех лет обычны такие записи: «Я поехал в Загорск – на праздник преподобного Сергия (8 октября). Оказалось, что митрополиты – Никодим и Алексий – за границей, и я возглавил службу в Успенском соборе». Или: «10 апреля 1970 года на заседании Синода, под председательством Патриарха Алексия, был причислен к лику святых как равноапостольный просветитель Японии архиепископ Николай. На этом заседании присутствовал и я… Во второй половине мая наша церковь даровала автокефалию американской митрополии. Участвовал и я в этом событии».

Митрополит Иоанн жил также просто, как и его паства. Отсутствие попечительности о завтрашнем дне проявлялась у него во всем. Читаешь их с матушкой Евфросинией дневники, и понять не можешь, о правящем ли архиерее идет речь: «Ужин оказался съеденным. Владыка нашел в буфете старую коробку толокна и ею удовольствовался… Подали обед: суп с вермишелью. На второе картошка вареная, порезанная на мелкие куски без всякой приправы. На голодный желудок все вкусно…».

Регент Нина Викторовна Старостина рассказывала автору этих строк, как на Страстной неделе после многочасовых служб в домовой церкви архиерейского дома, Владыка приглашал певчих перекусить. И вкушали они то, чем питается в пост сам архиерей – овсянку на воде и картошку в мундирах.

Отец Борис Балашов вспоминал: «Как-то раз в воскресный зимний день, после Литургии Владыка Иоанн пригласил меня с женой пообедать с ним. Мы пришли голодные, но на кухне по какой-то причине обед был не готов, и ждать его предстояло еще долго. Но опытный в кочевой геологической жизни архипастырь решил утешить и нас, и себя. Он предложил нам своеобразное блюдо, некоторое подобие чая по-калмыцки. У нас, правда, не было кумыса и бараньего жира, но Владыка использовал то, что было под руками. Нам в пиалы он налил крепкого зеленого чая, положил сливочного масла вместо бараньего жира, налил молока вместо кумыса, посолил, поперчил и предложил все это выпить. С большой осторожностью мы стали пробовать такой чай, но, удивительно, - оказалось сытно и вкусно. Последнего мы никак не ожидали. Поэтому уже с сытыми желудками за неторопливой беседой можно было дождаться и запоздавшего обеда».

По епархии Владыка передвигался на архиерейской «Волге», не пренебрегая и общественным транспортом: «С 6 по 8 апреля 1968 года я ездил на поезде в Любим, в простом вагоне, но в духовной форме. Я служил там на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы». Или: «20 декабря я уехал в Бабурино к о. Михею. Путь был трудный, и мы застревали в снегу. К счастью, в деревне было много молодежи, готовящейся встретить Новый Год. Парни охотно толкали машину и помогали нам выбраться из снеговой западни. Навестив о. Михея, мы с Сергеем Никифоровичем решили не ночевать у него: могло совсем завалить дорогу снегом! Мы вечером вернулись в Ярославль».

Когда Владыка был на покое, на могилу к сестре в Переславль-Залесский ему приходилось ездить на междугороднем автобусе. В Федоровский собор, где заштатный архиерей по воскресеньям и праздникам служил раннюю Литургию, он ездил на такси. Среди диспетчеров и водителей у Владыки появились свои люди, готовые приехать к нему по первому требованию.

Все знавшие митрополита Иоанна в период его службы в Ярославской епархии обязательно отмечали такую его черту - он никогда никого не осуждал. Сам Владыка объяснял это так. Еще ребенком, прочитав строки стихотворения Михаила Лермонтова «Пророк», «С тех пор как вечный Судия мне дал всеведенье пророка, в очах людей читаю я страницы злобы и порока», он ужаснулся тому, какой это страшный дар – читать пороки людей: « “Господи, никогда не давай мне такого дара!” - со всем жаром помолился я тогда. Господь услышал идущую от сердца детскую молитву и исполнил ее. «Я действительно не стал замечать пороки и плохое в людях».

В каждом человеке Владыка видел посланника Божия, которому подобает оказывать честь и поклонение. Он не был наивным человеком. Много лет провел на дипломатической службе, знал подноготную жизни, умел держать язык за зубами. Но это ничего не изменило в его отношении к людям... Ясность ума, живость, интерес, чувство юмора – все это было присуще Владыке в общении с каждым, кто встречался на его пути.

Все окружающие знали, что один из священников везде, где можно поносил Владыку, писал на него доносы (до нашего дня дожило одно из таких клеветнических писем, адресованных Патриарху, в котором нет ни слова правды). В день появления этого священника в Ярославской епархии монахиня Евфросиния сделала в дневнике запись: «К завтраку пришел приехавший из Воронежа очень приличный и симпатичный батюшка с крестом с украшениями». Спустя много лет, когда митрополит Иоанн редактировал дневник сестры и уже все знал о доносах своего коллеги по цеху, он не убрал этих строк. Только сделал приписку: «Это был никто иной, как протоиерей Г., который вскоре стал моим секретарем».

Незлобие, всепрощение, любовь были отличительными особенностями и Владыки Иоанна, и его сестры монахини Евфросинии. Им было на кого равняться. Владыку Гурия в годы лютых хрущевских гонений в Минске не пускали в его собственную Крестовую церковь. Он возвращался в свой дом, окна которого выходили на храм, в келии становился на колени, и горько плакал: «Господи, прости им, не ведают, что творят!». Очевидцы вспоминают, что особенную активность тогда проявлял некий иеромонах Николай, который перед Литургией настроил людей до такой степени, что возбужденная толпа тянула Владыку за рясу, сталкивала его с паперти.

Несколько лет спустя Владыка Гурий встретил бесчинного иеромонаха в Александро-Невской Лвре и ласково спросил: «Отец Николай, вы благополучно устроились?» Евангелие повелевает, чтоб Христос был любим в ближнем, а ближний был любим как создание Божие. Митрополит Гурий и его дети любили и ближнего, и дальнего, и врагов своих. Никакой страстью не закрывали свое сердце от Божией Благодати. Как потом рассказывал сам отец Николай, он чуть не упал от такой встречи. И потом с таким благоговением относился к Владыке, что неприятности, которые переживал, считал за свои грехи дерзкого отношения к мтрополиту Гурию. Потом заболел – все тело покрылось язвами. И сам он свидетельствовал собратьям: это за недостойное поведение со святителем. Отец Николай умер в сорок лет.

О митрополите Иоанне Вендланде говорили, что он не мог никому сделать резкого замечания. Типичная картина из прошлого, подмеченная одним из сослужащих. Идет Божественная литургия. Владыка не служит, а сидит в своем кресле справа от Престола. В то время, как диакон на амвоне читал Апостола, два священника перекинулись несколькими словами. Услышав голоса, Владыка Иоанн произносит: «Это не комильфо, чтобы батюшки в алтаре разговаривали во время чтения Священного Писания».

Еще пример его добродушия (рассказывал рукоположенный им священник):

«Митрополиту Иоанну доложили, что некий молодой священник, человек со странностями, не имеющий почти никаких наград, на своем приходе служит в митре. (Вообще-то говоря, это — серьезный проступок, и тот батюшка при преемнике митрополита был за него наказан. – авт.). Реакция же нашего старца была в своем роде замечательная.

- А какая у него митра? - спросил Митрополит. - С крестом наверху? Или с иконкой? (В то время в митре с крестом служил только Патриарх и митрополиты, а все прочие, в том числе и архиереи, в митрах с иконками. – авт.)

Владыке Иоанну отвечают:

- У него митра с иконкой.

- Ну, раз с иконкой, пусть себе служит...»

«Помнится, по какому-то делу я зашел в облисполком к тогдашнему уполномоченному, - писал в своих воспоминаниях один московский священник. “Ну, как вам наш Митрополит?” - спросил меня он. Я стал искренне хвалить Владыку Иоанна. А он мне сказал: “Это все так... Только уж слишком он добрый. Никого не хочет наказывать”. Много позже, когда митрополит был уже на покое, я пересказал ему этот разговор. Владыка улыбнулся, а потом заговорил вполне серьезно: “Это мой принцип. За все годы своего епископства я "трости надломленной не преломил, и льна курящегося не угасил" (Мф. 12, 20). Один только раз я хотел снять сан со священника, он ударил женщину... И то я в последний момент раздумал. Он написал мне в письме: "Владыка, вы лишаете меня профессии. Я ведь окончил семинарию, я ничего больше не умею делать..." Я его простил…”».

Божий мир

«Сегодня рано утром совершил прогулку по длинной дороге на кладбище (через холмы, цветущую степь и поля ржи с васильками). Потом стал читать выписки по Крыму. Читал совершенно свободно, т. е. без мысли, что над ними надо работать или по ним что-то писать.

И вот, удивительное дело: Крым снова предстал передо мной, как святая земля. Раньше он был для меня святой землей в личной жизни, а теперь предстал передо мной, как земля святая для христианства.

В самом деле: св. апостол Андрей Первозванный, священномученик Климент, ученик апостола Петра и спутник апостола Павла, папа Римский; святые епископы Херсонесские: Василий, Ефрем, Капитон, Евгений, Еферий, Елпидий и Агафодор (записал наизусть!), посланные из Иерусалима!

Св. Стефан Сурожский, поставленный в Константинополе; наш св. Владимир, а в XVI веке св. Варсонофий, в юности попавший в плен к татарам, изучивший их язык, а потом использовавший это как миссионер в свите свт. Гурия, епископа Казанского (Крым стал «Академией» для русского миссионера!).

И вот, читая эти материалы, я прилег на диван и слегка задремал. И пришел ко мне Владыка Гурий, так просто и естественно, как, бывало он входил в комнату, где мы работаем и смотрел в то, что я читаю со спокойным интересом. А с ним (несколько сзади) было еще одно очень большое и спокойное лицо.

Когда я проснулся, я стал думать, кто же был этот второй? И я интуитивно примерив многих возможных, почувствовал, что это был сам св. Климент, папа Римский (+101 год н. э.).

Как это интересно, правда?»

В жизни Владыки Иоанна божественное и человеческое существовали рядом. Его письма и дневники полны самых разных событий, которые невозможно выстроить по ранжиру.

«Завтра - третья Литургия в нашей церкви, - пишет он митрополиту Гурию из Дамаска. - Ожидаем присутствия Патриарха Феодосия VI. Это - большая радость. Очень рекомендую приобрести книгу: Н. М. Верзилин «По следам Робинзона». Госиздат, Детская литература, 1956 г. Эта книга - гениальна. Если бы я имел ее лет 35 - 40 тому назад - обязательно сделал бы все, что рекомендуется. Но и сейчас хочется сделать из нее хотя бы что-нибудь».

Все, кто соприкасался с Владыкой, обязательно отмечали его детскую непосредственность, естественную веселость. Это был человек с душой ребенка и детским восприятием жизни. Такой же была его сестра - радовалась цветочку, солнышку, всему живому.

В дневниках монахини Евфросинии самое часто повторяемое слово – красота. Она уже смертельно больна, понимает, что конец близок, а в дневнике через каждое слово – как красиво!

«…Мы сделали автомобильную прогулку по случаю необычайной красоты заиндевевших деревьев. Ездили и за Волгу. Любовались тем, как над Яковлевским бором образовалась по обе стороны солнца зимняя радуга – бледная, но красивая!

…Красота окружающей местности такая, что не знаешь, куда смотреть и что рисовать. Я уселась в машину и стала рисовать угол дома. А сзади величественная Волга. С другой стороны поле, лес, чудесные летние облака. А я рисовала и любовалась.

…Мы поехали на болото. Громадные спелые травы, которые никто не думает косить почему-то. И там масса валериана. Так красиво! не передать! Одно растение Сергей Никифорович выкопал с корнями. Они душисто пахнут валерианой. Везде такая красота. Высокие цветы - колокольчики, Иван-чай, ромашки, большие кувшинки. Их Владыка запретил рвать, потому что эти растения уже исчезают с земного шара. Я уже не выходила из машины и нарисовала лес, горящий огнем Иван-чая. А Владыка акварельными красками нарисовал озеро с кувшинками. Очень своеобразно и красиво.

…После обеда ездили на теплое озеро. Я насладилась его красотой и с удовольствием рисовала. Братик купался. Было очень жарко».

Владыка очень любил музыку. Вот письмо из Вены, в котором митрополит описывает симфонический концерт из «золотого времени венской оперетты»:

«Так как это не была сама оперетта, а концерт большого симфонического оркестра, (даже без пения), то мы сочли возможным пойти.

Представьте себе огромное здание Ратхауза из черного камня, а внутри него открытый двор, весь заставленный рядами стульев так, что туда могут зайти не менее чем 5000 человек. Купи билет и садись на любое место. Представьте далее готическую отделку стен, окружающих двор: стрельчатые арки, колоннады внизу, соответствующие окна повыше; готические башни и шпили спереди и сзади, а над всем этим бледные сумерки медленно угасающего и еще часами светящегося неба. Представьте балконы, уставленные белыми цветами, дающими отрадный контраст с темным цветом камня, и тогда Вам будет легко вообразить, что нет стульев в огромном дворе, но есть рыцари, что с двух противоположных концов двора несутся с копьями наперевес два всадника с доспехами, а на балконе стоит король, вместо белых цветов - дамы, которые с замиранием сердца следят за судьбой своих героев».

Заметим, эти строки пятидесятилетний русский епископ пишет из Европы на родину своему духовному отцу митрополиту.

«…Когда прошли первые восторги перед красотой мелодии, начало работать воображение, и мне стало казаться, что это я скачу на коне среди веселых гор и звенящих ручьев. Когда же гармония укрепила мелодию настолько, что звуки стали мощными, мне казалось уже, что скачу не один я, но со мною скачет множество моих друзей…»

В Переславле до сих пор помнят резиновую лодку, на которой Владыка Иоанн сплавлялся со своими друзьями по реке Трубеж. Матушка Евфросиния делает запись в своем дневнике: «Тучи становились все гуще, стал накрапывать дождь. Несмотря на это Владыка и Сергей Никифорович надули лодку. Владыка снес ее к реке, и они поехали на озеро, творить там молитвенное правило... Между тем разыгралась гроза, засверкала молния, полил дождь. Я совсем испугалась за них. Но это продолжалось недолго. Скоро все прошло и стало светло. Пришли Владыка и Сергей Никифорович до нитки мокрые. Попали под дождь. Надо было видеть Владыку, мокрого, с выдутой лодкой на шее! Удовольствия было очень много».

У Владыки Иоанна было множество увлечений: «18 апреля я купил в музыкальном магазине небольшую трубу. Сам я ничего не мог на ней сыграть, но среди покупателей нашелся артист, который извлек из этой трубы красивую мелодию. После я подарил эту трубу Боре Зленко ко дню рождения. Он очень сердился. В конце концов труба оказалась в Испании у мамы Анны-Марии!»

Анна-Мария - жена геолога Бориса Федоровича Зленко, врач-радиолог, ребенком вывезенная из Испании в Советский Союз. Владыка очень заботился о семье Зленко. Познакомились они в Ташкенте в 1930-е годы. Мать Бориса, Нина Дмитриевна Зленко, геолог, была женой репрессированного по «кировскому делу», сосланная в Ташкент. У нее было два маленьких сына. Константин Николаевич помогал им и до последних дней радел о спасении их душ.

Еще запись об увлечениях: «Я купил, по счастью, большой лунный глобус. Мы много занимались по нему... 15 февраля, на Сретение Господне, Эли причащалась. Дома Эли читала статьи по астрономии и о квазарах, которые будучи размером со звезду, испускают энергию в 10 в 12-й степени раз больше Солнца».

И Владыка, и его сестра очень интересовались космическими достижениями. Дневники монахини Евфросинии пестрят записями о запусках космических кораблей. Космонавтов она знала по именам, молилась об их благополучном возвращении на землю.

«Эли продолжала энергично интересоваться физикой, астрономией, науками о Земле. В самых восторженных тонах она рассказывает о космонавтах, о том, какая была с ними пресс-конференция… Президент Академии Наук акад. Келдыш заключил свое слово тем, что сказал: «Через 30-40 лет наша теперешняя совершенная наука будет казаться дикарским челноком, на котором катались первобытные люди!». В то же время она неукоснительно выполняла монашеское правило и пятисотницу».

Эли пишет:

«Наслаждалась игрой на пианино. Читала сегодня в послании св. апостола Иоанна: «Дабы вы знали, что, веруя в сына Божия, имеете жизнь вечную… И вот какое дерзновение мы имеем к Нему, что, когда просим чего по воле Его, Он слушает нас… Знаем и то, что получаем просимое от Него». Какое дерзновение и надежду дарят эти слова! Весь день я лежа читала книгу «Ядерная астрофизика» о ядерных частицах. Это помогает читать статьи о звездах... Вчера запустили «Союз-6» с двумя космонавтами. Сегодня - «Союз-7» с тремя космонавтами…

«После обеда я улеглась и стала читать интереснейшие статьи о Венере и ракетах: «Венера-5» и «6», которые братик вырезал мне из газет. Наши ракеты прибыли на Венеру, вошли в ее атмосферу».

Эли не забывала отметить, что «Аполлон-10» уже четвертый день летит к Луне: «Сегодня в лунном отсеке он должен облететь Луну и быть в 15 километрах от нее!» Через несколько дней делает запись в дневнике о благополучном возвращении «Аполлона».

«22 декабря мы услышали по радио, что американцы полетели на луну!

Американцы на этот раз ограничились тем, что делали кольца вокруг Луны, но не сели на нее. 24 декабря их начальник – космонавт и в то же время методистский священник – читал в космосе несколько строчек из книги Бытия».

Интерес к освоению космоса в то время проявляли многие служители церкви. Стремление прикоснуться к замыслу Творца соседствовало с гордостью за успехи своего народа. Митрополит Нестор Анисимов, не один год отсидевший в лагерях, пишет в письме родным: «…Поздравляю Вас с Новым годом, принесшим великую СЛАВУ нашей дорогой Родине! Поздравляем с грандиозной победой русского, советского, гения - запуском спутника. Ура, ура и слава!» Его близкие рассказывают, что он следил за полетом первого спутника, и гордился тем, что первой была НАША СТРАНА.

Елизавета Александровна Александрина в разговоре с автором этих строк вспоминала, как за год до смерти Владыка прочитал и сделал перевод с английского книги Айзика Азимова «Коллапсирующая Вселенная» (The Collapsing Universale):

– Я с большим интересом и на большой скорости писала переводимое Владыкой прямо с листа о «Биг-бенге», об открытии закона Хаббла, согласно которому скорость, с которой Галактика удаляется от нас, зависит от ее расстояния до нас. Мне понравился поставленный автором вопрос и ответ на него: «А вот почему скорость их удаления пропорциональна расстоянию? Кто даст нам ключ к поведению Вселенной? Мы его не имеем».

Митрополит Иоанн пишет: «26 ноября - мои именины. Приехал мой друг по Горному институту академик Владимир Степанович Соболев. Сообщил, что в лунной почве много титана, что говорит о том, что Луна, вероятно, не земного происхождения. За обедом было 75 человек». Элина приписка: «Оказалось, что наш гость академик – неверующий. Не знаю, как может быть неверующим настоящий ученый!».

Их безмерно интересовали не только небесные своды над головой, но и земля под ногами. Владыка записал увиденное однажды: «Люди выбросили птицам крошек и сухих кусков хлеба. Но так как куски были очень твердые, птицы не могли их склевать. Прилетел ворон, взял в клюв большой кусок твердого хлеба, полетел к луже, там он опустил кусок в воду и, когда он размяк, легко склевал его».

Эли не менее внимательна к «мелочам»: «Мы были на прогулке в Переславле. У подножия обрыва тек ручеек. Этот ручей нанес много различных камней. Мы с восторгом их насобирали. Известняк с окаменелостями, чудесное брюшко трилобита, различные раковинки, красный песчаник, граниты. Охватывало какое-то особенное чувство восторга оттого, что видишь перед собой, как образовалась Земля, и как открываются ее недра».

Владыка оставил пример обязательности труда. Он трудился всегда и везде.

«Отдых в смысле блаженной бездеятельности мне чужд. Скорее я прибегал к нему, изнемогая от суеты, в Ярославле. Здесь же я очень занят и едва успеваю отдыхать. Правда – никакой суеты. Полный и великолепный sérvis. Зато я много потрудился над французским переводом книги о Праведниках Ветхого Завета. Как Вы помните, при Вас я закончил «Avant-Propos» и начал «Yufroduction». Здесь я кончил «Yufroduction» (всего 38 моих страниц) и полностью сделал «Conclusion» (всего XII моих страниц). Середину же я не думаю переводить дословно, а только прочитать и, может быть, законспектировать. Напомню, что в средине находятся: Авель, Енох, Даниил, Ной, Иов, Мелхиседек и царица Савская. Но главное, что хочет сказать автор, находится в уже переведенных мною частях.

«Conclusion» я закончил сегодня, и нахожусь теперь в состоянии утомленного удовлетворения как своим трудом, так и мастерским построением мысли автора.

Моя вторая задача – живопись. Иногда гуляю по окрестным холмам, иногда – в городе. Проглянуло солнце! Пойду-ка гулять с Дружком... Дружок похож на пирата на пенсии...»

Дневники монахини Евфросинии и митрополита Иоанна полны описаний самых обыкновенных событий. Но они отмечают их как прекрасные, значительные, радостные. Эли пишет:

«Чего стоит чудесная летняя пора! Удивительные растения в садике, их быстрый рост, цветение – все это так интересно и красиво. Во дворе у нас выросли громадные подорожники, воинственно вооруженные плодоносными штырями. Лен, так красиво цветущий, достиг высоты более 50 сантиметров... Как хорошо быть дома. Прекрасная, жаркая погода. Легкий ветерок. Сразу утром пошла в садик. Там манящие кусты чудесных растений создают просто волшебный вид. Какая-то сказочная сине-зеленая капуста со странной серединой сизого цвета. Букеты чудесных, белых, нежных лилий. С другой стороны сада – лес подсолнухов с громадными желтыми шляпами. Их обрамляет целый сноп васильков. Тут же цветет нежный розовый флокс…

Огород воспрял, так красив. Грядки сырые, политые, прополотые.

Уже вышел лен, посеянный неделю тому назад на бывшей цветочной грядке. Яркая зелень деревьев, всех трав. Такая красота! Чудесно!».

Это летние впечатления. А весной в Переславле-Залесском она сама вскапывала свой огород, унаваживала и засаживала его. Она сажала не только овощи, но и цветы. Поэтому летом любовалась васильками и ромашками, душистым горошком и мощными подсолнухами. Осенью Эли собирала урожай прекрасной моркови и петрушки. Еще у нее во дворе зеленели маленькие крымские дубки.

Митрополит Иоанн писал своей сестре из США: «Когда я уже очень устану, то завожу пластинки. Люблю слушать песни советских композиторов и русские народные. Иногда просматриваю недавно приобретенный мною новый «Школьный ботанический атлас». Ты знаешь, я нашел в нем неожиданный и новый источник утешения. Некоторые цветы (далеко не все), связаны у меня очень точно с определенным годом и с определенным человеком. И я записываю карандашом на атласе место, год и человека. Это вызывает необычайно яркие, красочные воспоминания и побуждает к молитве за этого человека. Так, например, около лилового анемона (сон-трава, прострел) я записал: «Друскининкай. 1960, Лиза». Около купальницы: «Царское Село, 1913, фрейлейн», около лютика (куриная слепота) – «1913, мама», около белой кувшинки: «Хиттолово, 1923, Саша Лермонтова», около молодила: «Кишлак Нанай, 1938, Жорик и Павлик Федотовы», около клубники: «Ташкент, 1943, Владыка Гурий», около зверобоя: «Хиттолово, 1923, Эли», и т.д. Как ни странно, для папы у меня остался только “Абрикос, 1917”…».

Отношения с властью

Владыка не умел разговаривать в резких тонах. Он никогда не шел на конфликты, все решал миром. К приставленным к нему секретарям и уполномоченным по делам религий относился с уважением. Епархиальные, церковные вопросы решал при помощи молитвы, призывая Духа Святаго. И что просил у Господа, то и получал. Знавшие Владыку рассказывали, что после кончины своих «соглядатаев» он заочно отпевал их. В Переславле-Залесском, в ограде могилы монахини Евфросинии, погребена земелька с одного такого отпевания. Близкие митрополиту Иоанну батюшки знают об этом, и во время панихиды по монахине Евфросинии кланяются и в сторону «Виктора Николаевича».

Когда Владыка написал мемуары о своей сестре, то среди первых, кому он дал их прочитать, был уполномоченный по делам религии. По долгу службы этот человек обязан был контролировать, не сказал или не написал ли правящий архиерей чего лишнего. Владыка освобождал его от необходимости добывать текст тайком, минуя автора. Своих невоцерковленных знакомых митрополит Иоанн поздравлял с советскими праздниками. Женщин – с днем 8-го марта, мужчин с 23-м февраля. Вместе с сестрой Владыка принимал участие в выборах. Для этого они ездили в Переславль-Залесский, где были прописаны в своем «дворце Семирамиды»: «14 июня – день Св. Троицы – мы голосовали. Эли в этот день записала в своем дневнике: «Мы вышли из избирательного участка с приятным чувством, что мы составляем часть нашего народа и принимаем участие в общественной жизни!». Через два часа мы были в Ярославле, и я смог прослужить Троицкую службу».

Во Владыке не было ничего диссидентского, как и в его знаменитых современниках - архиепископе Луке Войно-Ясенецком, митрополите Иосифе Чернове. Невозможно представить, чтобы они искали правду за пределами своего Отчества. Митрополит Иоанн ощущал себя человеком своей страны, своего народа, понимая, что общественные отношения создаются не людьми, и изменить их не в человеческих силах. Он добросовестно выполнял свои общественные и должностные обязанности. Но до того предела, за которым могло следовать нарушение евангельских заповедей, и главной заповеди - любви. В этих случаях Владыка был тверд и непоколебим.

В Саратове в 1955 году скоропостижно скончался епископ Саратовский Вениамин Милов, для власти очень нежелательная персона. Очевидцы вспоминали, как архимандрит и настоятель Духосошественского кафедрального собора Владыка Иоанн во время канона произнес яркое слово, посвященное жизни почившего. О дальнейших событиях он сам написал своему духовному отцу митрополиту Гурию, в частности «об участливой прощальной беседе одного очень доброго и сердечного лица, облеченного высоким саном. Это лицо сказало, что на мне числится два пятна: одно из них чрезмерное усердие к могиле Вл. Вениамина… Как самое радикальное средство для выведения пятен он рекомендовал уехать отсюда, доказать своим отъездом, что я здесь не имею никаких особых интересов. Странный способ выведения пятен!.. Я сердечно поблагодарил это лицо, но сказал, что очень огорчен, т. к. вижу, что наше, им же самим восхваляемое благополучие – только кажущееся. Он согласился с тем, что под покровом кажущегося благополучия работает клевета и поспешил распроститься, пожелав мне всего самого хорошего. (Дело в том, что во время нашей беседы в комнату уже входил Лактаций под предлогом внести бутылочку с каким-то лекарством»* 2 .

Служба Владыки Иоанна в отделе внешних церковных сношений Патриархии начиналась под руководством митрополита Коломенского и Крутицкого Николая Ярушевича. Митрополит Николай умер в 1961 году в Боткинской больнице. Последние дни перед смертью он находился в изоляции. Говорили, что перед его кончиной в московских храмах воспрещено было возносить гласные молитвы о его исцелении, а после смерти – об упокоении. Елизавета Александровна Александрина рассказывала, что бывая в Троице-Сергиевой Лавре, митрополит Иоанн всегда служил панихиды на могиле неугодного митрополита Николая. В крипт Смоленской церкви, где был похоронен опальный архиерей, его сопровождали горячие почитательницы Владыки Николая - у них был тайный ключ от входа.

Из Жировицкого монастыря Минской епархии был изгнан за благожелательное отношение к сосланному в обитель архиепископу Ермогену Голубеву архимандрит Михей Хархаров. Событие получило огласку в зарубежной прессе. Это было равноценно приговору навсегда лишиться возможности церковного служения. Единственным человеком, кто сумел взять отца Михея в свою епархию, оказался митрополит Иоанн. С «волчьим билетом» из Саратова в Ярославль приехал и отец Игорь Мальцев. Регистрации его лишили за венчание на дому. Митрополит Иоанн сумел помочь другу. В свою геологическую бытность Владыка и сам тайно совершал требы. Профессор Глеб Александрович Каледа рассказывал, что он во время геологических экспедиций крестил детей. А самого Глеба Александровича митрополит Иоанн тайно рукоположил во священника.

Из воспоминаний игумении Иулиании, дочери о. Глеба:

«В 1972 году папу тайно рукоположил, сначала в диаконский, а потом в священнический сан, Владыка Иоанн (Вендланд), в то время он был митрополитом Ярославским и Ростовским. Открыто папа не мог быть священником: он был достаточно крупным ученым с мировым именем, ему не дали бы регистрации, которую в то время надо было обязательно проходить в Совете по делам религий.

Наши иерархи, прекрасно помня 30-е годы, понимали - не исключено, что опять начнутся гонения. В случае гонений Церковь может остаться без священнослужителей. Поэтому некоторые иерархи брали на себя такую смелость - тайно рукополагать, с тем, чтобы в случае гонений и репрессий Церковь не осталась без пастырей. Священники, тайно рукоположенные, несмотря на все, могли бы продолжать совершать Таинства Церкви. Именно поэтому Владыка Иоанн предложил папе принять сан. При этом он потребовал обязательного маминого согласия. Естественно, это был подвиг с их стороны. Мама прекрасно понимала, что время сложное и что в любую минуту за папой могут прийти и наша семья останется без кормильца. Но все же она дала свое согласие».

Протоиерей Борис Балашов вспоминал, как в 1970-е годы он приехал к митрополиту Иоанну из Москвы в Ярославль за благословением на священство. Послал его духовный отец Николай Иванов, тоже тайный священник, рукоположенный митрополитом Гурием.

«Владыка принял нас очень приветливо. С отцом Николаем у них всегда велись серьезные разговоры, в которых обсуждались богословские вопросы, темы культурной жизни страны и положения Церкви в современном мире. Владыка всегда очень живо интересовался всем, что происходит в Москве, тем, как живут его друзья. Митрополит расспрашивал о моей жизни, советовал не бросать учение в МГУ и обязательно его закончить. Стремление к священству он одобрил.

На Литургии в Федоровском кафедральном соборе я впервые иподиаконствовал. Отец Николай, не раскрывая всем тайну своего священства, облачился в стихарь с орарем как иподиакон. Причащал же его Владыка Иоанн в алтаре у престола - там, где должны причащаться священники. Меня поразило, как молился архиерей. Возгласы он произносил громоподобно громко, старательно выговаривая каждое слово.

…Находится в алтаре рядом с горевшим молитвой архиереем было для меня великим счастьем. Духовенство собора и иподиаконы отнеслись ко мне доброжелательно. Поездки в Ярославль стали регулярными. Очень тепло ко мне относилась и сестра митрополита, монахиня Евфросиния. Всегда молчаливая и постоянно занятая рукоделием, она была великой молитвенницей, верным другом и личным доктором своего брата. Хотя медицинскую практику она давно оставила, но за здоровьем Владыки Иоанна следила».

Митрополит Иоанн, сумев договориться с уполномоченным, рукоположил выпускника исторического факультета МГУ после того, как он закончил университет и отслужил в армии: «По Божией милости, армию я прошел хорошо. Перед демобилизацией попросил командира роты написать мне хорошую характеристику для представления по месту работы. Он очень постарался. Характеристика получилась именно такой, какую ждал от меня Владыка. Особенно торжественно звучали последние слова: "Политику партии и правительства понимает правильно».

Епископ Вениамин Лихоманов вспоминал, что имя митрополита Иоанна Вендланда впервые услышал в Алма-Ате от своего духовного отца митрополита Иосифа Чернова. У Владыки Иосифа на письменном столе стояла фотография сыновей вернувшегося из эмиграции в Россию протоиерея Бориса Старка. Митрополит Иоанн сумел их рукоположить, несмотря экзотическую для советских времен биографию. По благословению митрополита Иосифа выпускник мехмата МГУ Коля Лихоманов поехал к митрополиту Ярославскому и Ростовскому. Владыка не только рукоположил его. Он дал ему место священника в Воскресенском соборе Романов-Борисоглебска, где тот прослужил более тридцати лет, в том числе настоятелем и с настоятельского места был возведен в сан епископа.

В середине 1970-х годов в русском парижском журнале (Вестник Русского Христианского движения. 1979. № 130. С. 277-279) был напечатан «Отчет Совета по делам религии - членам ЦК КПСС». Уполномоченный В. Фуров разделил архиереев Русской Православной Церкви на три категории: «Многолетние наблюдения, глубокое изучение настроений правящих архиереев еще раз подтверждают, что епископат лояльно относится к советской власти. В то же время по взглядам на общество, на законы о культах, на современную церковь и ее взаимоотношения с государством, а также на свои гражданские обязанности епископат условно, весьма приближенно, можно разделить на следующие группы. Первая - правящие архиереи, которые и на словах, и на деле подтверждают не только лояльность, но и патриотичность к социалистическому обществу, строго соблюдая законы о культах и в этом же духе воспитывают приходское духовенство, верующих, реально сознают, что наше государство не заинтересовано в возвышении роли религии и церкви в обществе и, понимая это, не проявляют особенной активности в расширении влияния православия среди населения… Вторая - правящие архиереи, которые стоят на лояльных позициях к государству, правильно относятся к законам о культах и соблюдают их, но в своей повседневной административной и идеологической деятельности стремятся к активизации служителей культа и церковного актива, выступают за повышение роли церкви в личной, семейной и общественной жизни с помощью модернизированных или традиционных концепций, взглядов и действий, подбирают на священнические должности молодежь, ретивых ревнителей православного благочестия. В их числе митрополиты - Ленинградский Никодим, Ярославский Иоанн, Псковский Иоанн, архиепископы - Казанский Михаил, Ташкентский Варфоломей, Тамбовский Михаил, Кировский Мстислав, Краснодарский Алексий, Оренбургский Леонтий, Ивано-Франковский Иосиф, Рижский Леонид, Костромской Кассиан, Волынский Дамиан, Минский Антоний, епископы - Смоленский Феодосий, Свердловский Климент, Калининский Гермоген, Полтавский Феодосий, Новосибирский Гедеон, Виленский Герман, Рязанский Симон, Пензенский Мелхиседек. Третья - это та часть епископата, у которой в разное время проявлялись и проявляются попытки обойти законы о культах, некоторые из них религиозно консервативны, другие способны на фальсификацию положения в епархиях и сложившихся отношений к ним органов власти, у третьих - замечены попытки подкупа уполномоченных и клеветы на них и на должностных лиц местных органов власти...».

На самом деле эта классификация носила искусственный характер. Митрополит Алма-атинский Иосиф (Чернов), человек святой жизни, исповедник, много лет проведший в лагерях оказался в группе самых лояльных советской власти архиереев. Митрополиты Никодим Ротов, Иоанн Вендланд, Леонид Поляков совершавшие тайные рукоположения, то есть «обходившие законы о культах», попали в группу «умеренных».

Митрополита Гурия скорее всего поместили бы в третью группу, но его к этому времени его уже не было в живых. В 1961 году Ленинградский уполномоченный так докладывал о нем: «Несмотря на внешнюю лояльность к мероприятиям органов власти в отношении церкви, в практической деятельности он уклонялся от их выполнения, в отдельных случаях, стремясь показать свою непричастность к некоторым ограничениям деятельности духовенства, ссылался на уполномоченного. Митрополит Гурий всячески стремился удерживать на приходах реакционно-настроенных священников, оправдывая даже такие их поступки, которые осуждаются самой церковью. Так было, например, со священником Троицкого собора Василием Лесняк, который в своей практике допускал «изгнание бесов». Поощрительно Гурий относился и к распространению среди верующих культа известной в Ленинграде «Ксении блаженной», часовня в честь которой находится на Смоленском кладбище гор. Ленинграда. Беря под защиту эту часовню, он оправдывал обманные действия духовенства, пропагандирующего веру в «чудеса» и «исцелительную» силу молитв «Ксении блаженной». Митрополит Гурий весьма болезненно относился к вопросам о закрытии даже таких церквей, в которых из-за плохих материальных условий отсутствует духовенство. Принимая ходоков от таких церквей с просьбами о присылке к ним священников, Гурий ссылался на запрещение Уполномоченного направлять в эти церкви попов».

Протоиерей Борис Балашов вспоминал, как Владыка Иоанн шутливо говорил, что его поместили в самую хорошую группу – вторую…

О пастырском служении

Митрополит Иоанн очень высоко ставил пастырское служение. В своих работах он сравнивал его с пастырством в Лице Самого Христа. На вопрос, не слишком ли исключителен по своей высоте этот идеал, может ли ему подражать пастырь из обы​чных людей, Владыка отвечал: в притче о Добром Пастыре Христос не только не отделяет Себя от пастырей, но, напротив, дает Себя им в пример. Правда, не всякому доброму пастырю выпадает умереть за свою паству, но необходимо иметь готовность умереть и, если нужно, не устрашиться исполнить большое дело, подражать смирению Христову, Который умыл ноги апостолам, а потом потребовал от них умывать ноги друг другу.

Может быть, единственные слова, которые пастырь земной не может повторять, подражая Пастырю Небесному это «Отче… прославь Сына Твоего, да и Сын Твой прославит Тебя» (Ин. 17, 1) и, в особенности: «Прославь Меня Ты, Отче, у Тебя Самого славою, которую Я имел у Тебя прежде бытия ми​ра» (Ин. 17, 5). Так мог молиться только Сын Божий. Владыка Иоанн объяснял, что эта слава Христова необходима для Церкви, потому что она привлекает верующих ко Христу, а привлекая, приближает их к Вечной Жизни, которая и есть Христос.

Пастырь из обычных людей должен заботиться, чтобы не позорить свое имя чем-либо зазорным и соблазни​тельным, чтобы через это не хулилось имя Божие. Стремиться же к своей славе для пастыря очень опасно. Он может впасть в прелесть и гордость. О чем же должен думать пастырь? О том, чтобы соблюсти себя, чтобы держаться церковного единства, чтобы быть в непосредственной бли​зости к источникам освящения – словам Господним и к Самому Господу. И самое главное, пастырь должен усердно забо​титься о порученном ему деле — пасти стадо Христово. Именно этим поручением пастырь и отличается от мирянина (а также тем, что ему даются благодат​ные средства к его исполнению). Другие благодатные дары подаются всем одинаково.

Господь предложил апостолам Свою Пречистую Кровь во оставление грехов и жизнь вечную. И для земного пастыря место – в алтаре у Святого Престола. Здесь он священнодействует, отсюда, из алта​ря, износит Пречистое Тело и Кровь Христову для причащения всем людям. Это его настоящее дело.

Любовь ко Христу – искреннюю, глубокую, креп​кую – вот что нужно обязательно иметь пастырю. Эта любовь приведет пастыря в овчий двор дверью – Христом, эта любовь выведет его вместе со стадом на пажить, убережет его от того, чтобы не стать наемником, удержит его на месте при на​ступающей опасности, заставит его, если нужно, поло​жить душу свою за овец своих. Эта любовь направит другие таланты пастыря в надлежащую сторону, и она заменит эти таланты, если их нет.

В своей работе «О пастырской молитве», Владыка Иоанн пишет, что когда руки архиерея касаются главы посвящаемого в священный сан, раздаются слова о том, что Божественная Благодать проручествует благоговейнейшего. Этим словом отмечается самое необходимое качество мирянина, возвышаемого на высоту священства. Не сказано «почтенного» или «умного», «образованного» или даже «добродетельного», но сказано – «благоговейнейшего», т. е. всегда ходящего в страхе Божием, постоянно ощущающего вездеприсутствие Божие и, соответственно с этим, управляющего своими словами и поведением, в особенности перед церковной святынею. Какова же высота и сила пастырской молитвы! Благоговение предполагает молитвенную устроенность души, предполагает, что мирянин уже имеет дар молитвы. А у священника этот дар должен возрасти в сильнейшей степени. Молитва священника должна быть сильнее молитвы монаха. Казалось бы, кто должен владеть всеми тонкостями молитвенного делания, как не монах? Но cвятитель Иоанн Златоуст в своем шестом Слове о священстве доказывает, что священник должен уметь молиться лучше монаха.

По мысли Златоуста, отмечал Владыка Иоанн, монаху нужна только большая осмотрительность и воздержание от греха, чтобы он мог «с дерзновением и истинною чистотою приступать к Богу, сколько позволяют силы человеческие».

А священник «должен иметь душу чище самых лучей солнечных, чтобы никогда не оставлял его без Себя Дух Святый». Общественные обязанности священника велики, разнообразны и трудны. Но сравнительно с молитвенными обязанностями, общественные ничтожны. По силе напряжения своей молитвы, по широте той сферы, которая этой молитвой охватывается, и огромной значимости тех прошений, исполнения которых эта молитва требует, священник должен иметь дерзновение большее, чем прославленные пророки Моисей и Илия.

Обязанность молиться есть главнейшая обязанность священника, подытоживал Владыка. Она так велика, что священник должен в молитве превзойти монаха, в дерзновении при ходатайстве за Вселенную он должен превзойти Моисея и Илию, а когда священник предстоит Престолу, на котором возлежат Святые Тайны, то не найдется (сам Златоуст не находит) сравнения для определения той высоты, на которой должна быть тогда его душа.

Силу молитвы Владыки Иоанна знали многие. В Ярославле помнят лето 1972 года. Стояла невероятная жара, как следствие - сильная засуха, горели леса, торфяные болота за Волгой. Над городом висела желтая мгла, из-за которой не было видно солнца. Уполномоченный по делам религий вызвал в облисполком Владыку Иоанна и сказал:

- Хоть бы Вы помолились о дожде...

Это было прямое указание совершить молебен, что в те времена запрещалось (даже на Пасху надо было заранее выхлопотать разрешение на крестный ход вокруг храма и колокольный звон). Владыка не дрогнул, а с готовностью ответил:

- Хорошо, в ближайшее воскресенье отслужим в соборе молебен о дожде.

Утром 13 августа 1972 года ничего не предвещало перемен, было жарко, на небе ни облачка… Дождь пошел уже во время Литургии! А когда начался молебен, гром гремел вовсю, а дождь лил как из ведра. Многие плакали... По окончании молебна Владыка только и смог сказать, что – Дары Божии надо принимать со страхом!

К Владыке всегда прибивались горькие пьяницы. Он молился о них, опекал. Архиепископ Михей вспоминал:

- Подходит Великий Пост. Мы ждем, кому же правящий архиерей будет исповедоваться. А он выберет самого затрапезного батюшку, да еще и любителя приложиться к бутылке…

Афонский старец Силуан так молился за весь мир: «Утешителю благий, слезно прошу Тебя, утешь скорбные души людей Твоих. Дай народам услышать Твой сладкий Голос: «Прощаются вам грехи». Ей, Господи, в Твоей власти творить чудеса, и “нет бόльшего чуда, как любить грешника в его падении”. Святого легко любить, он достоин. Ей, Господи, услыши молитву земли. Все народы скорбят, все уныли в грехе, все лишились благодати Твоей и живут во тьме».

Любить грешника в его падении естественно для людей стяжавших Святой Дух. Его духовная дочь Е. А. Александрина вспоминала:

- Стою я на могилке дорогого Владыки. Подходит одна старая женщина. Помолилась и спрашивает, не знала ли я Валентина Ивановича Л. Она его соседка, живет близко от собора, ей Валентин и о Владыке рассказывал, и обо мне упоминал. Жил он на квартире, зарабатывал то продажей пива у моторного завода, то в деревне псаломщиком, то – истопником. А не так давно он долго смотрел телевизор, да так за столом и умер. Утром хозяин вызвал милицию, а хоронить отказался. Похоронили якобы где-то в братской могиле и он, естественно, не отпет…

Валентин – сын алкоголика, закончил когда-то один курс семинарии, но не мог удержаться: пил, бродяжничал, даже в тюрьме сидел. Наш добрейший Владыка, в сане митрополита, приезжая из Америки в отпуск в Переславль, посылал ему в тюрьму переводами деньги. А когда тот вышел из тюрьмы, брал его с собой в музей, театр. Тут же у меня мелькнула мысль, что не зря этот разговор случился у могилы дорогого Владыки, что он и оттуда заботится о его душе. В церкви я рассказала, что Валентин крещеный, что никому ненужный, и что главное – узнала о нем у могилы Владыки. И предложила деньги за отпевание. Мне ответили, что таких они бесплатно отпевают. Я спросила: а куда девать земельку и все остальное? Сказали: «Найдем место». Как камень с души спал. Попросила прощения за причиненное беспокойство и поблагодарила дорогого Владыку, что он все так устроил…

А Володю-наркомана, за которого митрополит Иоанн всегда молился, в эту Пасху встретила в соборе с женой. Они мне рассказали, что живут дружно, что Володя окрестился, не пьет, а о наркотиках давным-давно нет речи. Ходят на могилку к Владыке. Попросили у меня его фото... Галя работала при Владыке уборщицей в епархиальном управлении, пьяница, но по душе добрая – доставала костей для Найды с Мухтаром, никогда не брала чужого, родилась она в тюрьме... Ее тоже очень жалел Владыка. Так вот: Галя – умерла на второй день Пасхи. Внезапно заболела, и в тот же день в больнице умерла. Есть о чем задуматься, ибо смерть в Пасху – это не случайность, а событие! И еще вспомнилось мне: в Пасху к могиле Владыки подошел мужчина средних лет, явно не церковный, подвыпивший и стал нам (нескольким бабушкам) рассказывать – какой был необыкновенный человек митрополит Иоанн:

- Мы делали сигнализацию в епархии, ( и показал рукой на епархиальное управление), это «шабашка» у нас была. Подходит к нам Владыка и говорит: «Ребята, вот вам ключи от дома, а я поехал в Вакарево». И уехал. А я как посмотрел на все вокруг, так первым делом и запер двери...

Идут к его могиле верующие, прося у него помощи, и получают ее по великой любви Владыки к людям и по своей вере в святость этого – земного Ангела и небесного человека. Я не сомневаюсь, ибо опытно знаю, что духом своим дорогой Владыка пребывает с нами и, имея дерзновение ко Господу, молится за нас грешных в своей святой обители».

Митрополит Иоанн, если у него была возможность, не пропускал ни одного значительного концерта. Все, что тогда радовало ярославских ценителей музыки, привлекало внимание Владыки. Его всегда окружали люди творческих профессий: художники, композиторы, искусствоведы. Они уважали Владыку за образованность, широкий кругозор, знание языков, дорожили знакомством с ним, понимали его величину, необычность. А он молился за них, и своими молитвами изменял их жизнь. Большинство, встретив его, ничего не знали о Боге и вере.

Органистка Любовь Шишханова в Ярославль приехала после окончания консерватории. Много лет она близко общалась с митрополитом Иоанном. Она и ее друзья, известные столичные музыканты, были частыми гостями правящего архиерея. В его доме звучала музыка, концерты заканчивались дружескими трапезами. Все годы Любовь Башировна вела подробные записи этих встреч. Читая их сегодня, нельзя не заметить: о чем бы они не говорили — Владыка неизменно возвращался к одной теме. Когда вы примите Святое крещение? Вначале она воспринимала эти слова в шутку. Родом Любовь Шишханова из Ингушетии, отец ее был крупный советский инженер. Познакомилась она с митрополитом Иоанном в 1970-е годы, когда в ее мыслях не было ничего близкого к православной вере… А он всегда молился о ее душе. Она крестилась на сороковой день после смерти Владыки…

Последние годы

Обыденное отношение к смерти характеризуется переживанием разлуки с близкими людьми и чувством неизвестности. Православное отношение к смерти определяется будущей встречей с Христом, к Которому человек должен стремиться всю земную жизнь. Для неверующего человека смерть – мука разлуки и неизвестности, а для верующего – радость надежды и ожидания встречи со Христом, - учит нас святая Церковь. Монахиня Евфросиния и ее брат митрополит Иоанн в течение всей земной жизни готовились к встрече со Христом.

Владыка начал болеть спустя десять лет после смерти сестры. Болел серьезно и очень долго. Когда его первый раз увезли на операцию, и об этом было объявлено в соборе - плакали все, со слезами молились о его исцелении.

Владыку с молодости преследовала почечная болезнь. Первый раз она обнаружила себя во время командировки на Ближний Восток:

«Дело в том, что совершенно неожиданно возобновилась моя «дамасская» болезнь, то есть боль в левом боку. Уже несколько месяцев, как я эту боль «держал в руках» и всегда устранял с помощью «лабана» , то есть кислого молока. А тут она вернулась внезапно, сильно и неотвратимо, так что я извивался как червяк в течение трех часов, и доходил многократно до рвоты.

Потом все утихало, но оказалось температура 38, 5 градусов. Сильные приступы повторялись по одному в течение трех дней. Врачи определили, что источником этих болей является левая почка».

«Очень прошу Вас, дорогой Владыка, когда Вы получите это письмо, - пишет епископ Иоанн митрополиту Гурию, - помолитесь о моем полном выздоровлении. Верю, что это не только меня исцелит, но и поможет вернуться на нашу дорогую Родину».

Тогда болезнь стала причиной освобождения из «ближневосточного плена» - по состоянию здоровья Владыку Иоанна перевели в Берлин.

Митрополит Иоанн относился болезням как к промыслу Божию, подшучивая в своем духе: «В праздники нас встречают торжественно: пением, процессиями, танцами, возгласами; осыпают розами и сладким горохом, окуривают фимиамом. По будням Бог меня смиряет хроническим колитом, с которым я борюсь с переменным успехом, уже около месяца».

В Ярославле Владыка перенес четыре операции. Каждая «ходка» в больницу заканчивалась появлением новых духовных чад. Люди тянулись к нему, понимали душой, что это необыкновенный человек. А он в последние годы своей жизни имел благодатные дары старца.

В ярославских больницах до сих пор помнят необычного пациента. Даже неверующие врачи приходили взглянуть на Владыку, поражаясь и удивляясь свету, который он излучал. На этот внутренний свет сразу со всех сторон потянулись люди. Приходили сестры, нянечки, больные из соседних палат. Каждый со своими жизненными вопросами, переживаниями. Люди понимали, что встречались с человеком чистой души. Владыка радовался каждому, молился о них. Угощал конфетами девушку из отдела пропаганды райкома партии, которая приходила в больницу с лекциями об атеизме. Одному врачу он подарил иконку «Нечаянная радость». У этого молодого доктора были проблемы со здоровьем: он знал, что, увы, семьи у него быть не может. Протягивая иконку, митрополит Иоанн сказал, что она принесет ему много радости. Через несколько лет молодой врач женился, у него родился ребенок. И только спустя какое-то время выяснилось, что женитьба его состоялась в день празднования иконы Божией Матери «Нечаянная радость»…

Елизавета Александровна вспоминала, как меняла насквозь мокрые от пота простыни, развешивая их по всей палате, чтобы просушить. Владыка, очнувшись от забытья, жалобным голосом говорил:

- Елизавета Александровна, мне так плохо, а вы все время трясете какими-то тряпками.

В 1984 году Владыку отправили на покой. И тут выяснилось, что ему из епархиального дома некуда ехать. За всю свою жизнь святитель ничего не нажил. Местные власти предоставили ему квартиру в многоэтажном кирпичном доме на окраине Ярославля. Но дом этот не был готов. И Владыке пришлось три месяца ютиться в своем кабинете на первом этаже епархиального управления рядом с построенной им крестовой церковью святителя Иннокентия. На втором этаже жил правящий архиерей, который почему-то ни разу не пригласил Владыку вместе попить чайку.

Митрополит Иоанн молился в домовом храме (не служил), отдыхал на своей кровати в своем кабинете. С миром его связывал маленький приемник. Внешне был спокоен, благостен… Но беспокоили стенокардические боли. Каждый день к нему после работы приходила Елизавета Александровна, стараясь не попадаться на глаза правящему архиерею, и оставалась на ночь. Спала на трех стульях.

Позже она рассказывала автору этих строк:

«По вечерам стали к Владыке забегать без всяких поручений келейники архиепископа, естественно, всегда встречали там меня. - Я считала их действия бестактными, но нормально без конфликтов беседовала с ними... В один из вечеров после ужина, Владыка, сидя на кровати и облокотившись о стол, слушает последние известия по приемнику и перебирает четочки. Я тут же, что-то делаю. Вдруг мне непреодолимо захотелось взять маленький складной стульчик и посидеть на нем между дверями (они двойные) в кабинет Владыки. Он улыбнулся и благословил. Я взяла стульчик, села, закрыла дверь и услышала голос правящего архиерея: “Молитвами святых Отец наших...” – эту молитву читают входящие в келию монаха.

Владыка Иоанн ответил, как положено: “Аминь”, и архиепископ вошел через другую дверь. Очевидно, он рассчитывал встретить меня (иподиаконы ему доложили, что я там) и, не поздоровавшись с Владыкой, выпалил фразу, очевидно, для меня приготовленную: “Что вы здесь делаете?”

Дорогой Владыка спокойно ответил: “Да вот известия слушаю...” Архиепископ повернулся резко и ушел. Я выбираюсь из укрытия и смотрю на улыбающегося Владыку. Мы даже обсуждать это единственное посещение правящего архиерея не стали. Не допустил Господь оклеветать, обидеть нашего дорогого Владыку и я продолжала по ночам занимать три стула... А Владыка от этого спокойно себя чувствовал, и боли в сердце уменьшились. В доме на улице Доронина его окна выходили на школьный двор, который заполнялся во время перемен кричащей детворой. Владыка любил сидеть у окна, и смотреть на пионеров».

В это время Иоанн Вендланд пишет много писем, продолжая великое дело русских старцев - духовничество. В его письмах видна удивительная чуткость, они отличаются большой наблюдательностью и знанием жизни. Митрополит Иоанн понимал, кому необходима поддержка, наставление, кому просто поздравление с церковным или гражданским праздником. Письма, адресованные ему, посвящены разным событиям — смерть близкого человека, болезнь, вступление в брак, борьба со страстями, проблемы на работе. И во всех просьба о молитвах. Владыка, подбирая к каждому индивидуальный ключ, утешал в скорбях и разных жизненных обстоятельствах. Так, он писал к Л. И. Кая:

«Дорогой Лев Исаакович! Давайте, забудем о том, что говорил в отношении иудеев папа Иоанн XXIII и обратимся к источнику гораздо более близкому к началу, т. е. более древнему и, притом гораздо более авторитетному – именно к св. апостолу Павлу.

Всю проблему взаимных отношений иудеев и христиан он изложил в своем “Послании к Римлянам”. Главные мысли послания следующие (насколько я понимаю. А послание написано сложно). Быть иудеем – великое преимущество, потому что им вверено слово Божие. Если некоторые и отпали (т. е. не уверовали во Христа), то «неверность их уничтожит ли верность Божию?», т. е. Бог, несмотря на то, что они пошли по другому пути, все же считает их Своими. Даже более, - их неверность стимулировала обращение ко Христу язычников (т. е. чтобы стать христианином не надо было сперва принимать обрезание и прочие иудейские обряды). Но язычники не должны гордиться: они – дикая маслина, привитая к благородной маслине – иудеям.

Впрочем, все – грешники и иудеи, и христиане, - весь мир виновен перед Богом. Но Бог есть Спаситель. Ему нужно время, но в результате «весь Израиль спасется... приидет от Сиона Избавитель и отвратит нечестие от Иакова (Рим. 11, 26).

Это спасение коснется всех. «Ибо всех заключил Бог в непослушание, чтобы всех помиловать (Рим. 11, 32).

Предвидя перспективы общего спасения грешников, апостол Павел заключает свои рассуждения таким гимном:

«О, бездны богатства, премудрости и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и несследимы пути Его!

Ибо кто познал ум Господень?

Или кто был советником Ему?

Или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать?

Ибо все из Него, Им и к Нему

Ему слава во веки. Аминь».

(Рим. 11, 33-36)

Итак, дорогой Лев Исаакович: Анна Федоровна прошла свой земной путь, но не прекратила своего существования. Она – у Бога, и ждет Вас. Только не надо спешить. Бог Сам все устроит... Верьте этому!

Ваш (К. Вендланд)».

Не менее сердечно Владыка обращался к другому адресату:

«Дорогой отец Иринарх! Сердечно благодарю за бандероль с интересными продуктами!

Как бы Вы думали – чем я теперь увлекаюсь? Всегда я немножко увлекался живописью; так вот теперь начал создавать абстрактные картинки.

К этому меня привели воспоминания об основателе абстрактной живописи Василии Кандинском. Мы его (как и многих других) потеряли, и его талант расцвел в Америке. Нельзя оторваться от его полотен, дышащих необычайной радостью и красотою. А ведь радость и красота – суть абстрактные понятия. Поэтому вполне законно изобразить их абстрактной живописью. Кандинский в полной мере этого достиг. Но, увы, последующие абстракционисты стали изображать греховные страсти, поэтому их картины отвратительны. Впрочем, и они реалистичны, но зачем нам погружаться в такую мерзкую реальность?

Сейчас у меня две картины «Радость» и «Межень лета». Вторую тему я изобразил приемами обычными, нарисовал цветы – красивые лилии, а фон украсил абстрактно. Но этот фон не сыграл той роли, на какую я рассчитывал.

Тогда я дал этой реалистической картине заглавие «Межень лета» (эти слова написаны на нотах «Града Китежа» самим Римским-Корсаковым: дева Феврония слушает пение райских птиц и приближается к тому озеру, в котором скрыт Китеж. Там она услышит пасхальные колокола! Именно это, но без колоколов, было поставлено первым номером на концерте, посвященном 1000-летию Крещения Руси под таким заглавием: Н. А. Римский-Корсаков «Радостный праздник».)

После этого ту же тему «Межень лета» я нарисовал абстрактными средствами. Получилось красиво. Я утверждаю, что обе картины изображают одно и то же разными средствами. Не правда ли, это занятно? Кланяюсь, через Вас, Нине Александровне и Александре Спиридоновне.

Да пошлет Бог Вам и им здоровья! Бог да благословит Вас!

М. И.»

Иоанн Вендланд и сам получает добрые письма отстарых друзей.

«Христос Воскресе! Дорогой Владыка Joann. Поздравляем Вас со светлым праздником Пасхи и желаем Вам от всего сердца всего, всего хорошего. У нас теперь новый настоятель, о. Яков Ильич. Он еще молодой, 35 лет, с матушкой и двумя детьми. Мальчик Дима как наш Алеша и девочка постарше. Служит очень красиво и впечатление симпатичное. Трудно ему только, т. к. он не владеет никаким языком. Спешно учит французский. Когда уезжал о. Павел – мы ему устроили большие проводы. Пришло очень много народу помолиться последнее воскресение с ним, даже мусульмане. Он пользовался здесь большой любовью и популярностью. Было много цветов, от прихода ему преподнесли золотые часы с браслетом, а матушке брошку с жемчугом. Многие плакали и сам о. Павел сказал речь и сказал, что, где бы он не служил, он всегда очень привязывается к людям его окружающим и оставляет там кусок своего сердца. Потому и сердце у него теперь больное. Он за 6 лет окрестил больше 25 русских детей и в этот день матери привели этих детей причастить из его рук. Было очень трогательно. О. Павел оставил после себя пустоту, я честно стараюсь привыкнуть к новому батюшке. Сегодня вербная суббота и мы в горах в овраге нашли настоящую русскую вербу. Наломали и отвезем в церковь вместе с традиционными оливковыми ветками. После отъезда о. Павла Владыка Владимир стал немного ласковее с нами. Он приедет на светлую Заутреню. В нем мало русского, а скорее восточные черты как наружно, так и характера. Простите, дорогой Владыка, что пишу Вам все, что думаю, но я так привыкла Вам все писать. Если это не уместно – напишите, я больше не буду.

Будьте здоровы и благополучны. Мы с Василием Михайловичем всегда Вас вспоминаем с искренним чувством любви и уважения. Всегда Ваши Филипченко».

В ноябре 1987 года митрополит Иоанн перенес инфаркт. Сохранился мешок писем той поры, адресованных ему и Елизавете Александровне. Приводимые нами отрывки – лишь малая толика слов поддержки, участия и жажды соучастия, которые шли в Ярославль со всех концов страны.

«Дорогая Елизавета Александровна! Очень мы все, отец Иринарх, Нина Александровна и я опечалены горькой вестью о болезни нашего дорогого Владыки. Думается, другого такого и на свете нет. Так он близок нам, и так мы привыкли к нему… После первого потрясения, у нас появилась надежда на выздоровление, так как очень много говорит об этом:

а) его природный оптимизм,

б) ваше горячее участие в нем и ваши врачебные качества,

в) наши молитвы к Богу и Пресвятой Богородице о его здравии.

г) Господь Бог наш откликнется на наши молитвы… А я без ног, а теперь еще и без правой руки. Чтобы написать письмо, крепко бинтую правую руку, иначе она не работает.

Вы, дорогой Владыка, всегда в наших глазах стояли высоко, и как вдохновенный священнослужитель, у которого и “ума палата, и сердце богато”».

«… Какой вы мужественный человек! В своем письме пишете сначала о моих литературных успехах, а уж потом я узнаю, что вы лежите в больнице с инфарктом. Вы остаетесь верны себе даже в таких экстремальных обстоятельствах».

«Милый дядя Костя! Очень хорошо, что тебе уже разрешили сидеть. Мне очень, очень хочется, чтобы ты окреп, и мы с тобой снова пошли гулять по окраинам Ярославля с неизменной нашей спутницей - скамеечкой. Твоя внучатая племянница Катя…»

«Владыка, как быть? Салов, зав. отделением хирургии просит Библию. Достать можно, или как! Телушка у нас растет. Я привезла ее с Николо-Горы маленькую, а теперь должна в конце марта телиться. А больше у меня никого нет из животных. Как в тот раз Вы сказали, что не положено свиней иметь, больше мы и не пытались. Напишите, как здоровье…»

«…У всех все сложно. Дети вырастают эгоистами. Время бежит быстро. Все стареют, вспоминают молодые годы, Ташкент, экспедиции, горы, солнце. Забыть трудно!..»

«…Дорогой Владыка! Почти все лето сидела в Джетысае. Потом поехали с мамой в Тобольск, к мощам святого Иоанна, сибирского чудотворца. Заодно и к Сергею брату заехали. У Сережиной дочки, Ксении, со слухом что-то случилось. Осталось всего 20-25 %. Да и то, врачи говорят, болезнь прогрессирует. Помолитесь, пожалуйста, за Ксению. Я до сих пор не учусь. Все на хлопке, а я от него освобождена. Один раз только и сходила. За четыре часа восемь килограммов собрала. Валера наш не женился до сих пор. Побаливает что-то. Видимо с армии след, да и на строительстве храма в Усть-Каменогорске разбился сильно. С лесов упал на кучу кирпичей. Ясное дело, что здоровья не будет. В музыкальной я по-прежнему занимаюсь на аккордеоне. Как только играть дома начинаю, Рики (попугайчик волнистый), так громко подпевает, что я не слышу, что играю… Да, вот еще: Игнатия досрочно освободили. Ваша крестница Евгения».

«…На днях я встретил Вашего однофамильца. У Вас знатные однофамильцы! Генеральный прокурор ГДР – Гюнтер Вендланд. Но у меня тоже есть, кем похвастаться! Их даже несколько. В составе одного турецкого правительства был министр финансов Кая. Одно время ректором Токийского университета был некий Кая. А в Бирме есть целое племя, какое-то горное, и тоже называется Кая. Вот сколько у меня однофамильцев.»

«…Дорогой Владыка! Только успела написать первую фразу, как в мое окошко тихонько постучали. Пришла молодая женщина отвести душу. У нее сложнейшие семейные обстоятельства, остается только посочувствовать, выслушать и помолиться о ней. Зовут ее Нина. Вздохните о ней и ее сынишке Коле. Будете иметь возможность частичку вынуть, то к этим двоим и мое имя присоедините, пожалуйста. У меня свои сложности. Со мной живет девушка – Валентина. Хорошая, но очень дерзкая. И мне другой раз от нее порядком достается. Во и еще одно имя добавилось».

«Желаю Вам, Владыка святый, чтобы Господь еще укрепил Ваши силы на пользу и утешение Церкви Христовой. Посылаю Вам засушенный цветочек, которые еще цветут в нашем дворе.»

«Дорогая Елизавета Александровна! Очень была расстроена, но, слава Богу, вы около него и можно не волноваться, и Владыке стало лучше. Я вам писала, что у мамы глубокий склероз, Она потеряла совсем рассудок, бесконечные галлюцинации, ночи не сплю, вызываю скорую. Приглашала причастить ее. Меня все время ругает, приходиться терпеть. Ест плохо, лекарство пьет со скандалом. Я вспоминаю Владыку. Он как покорная овечка, все делал, что ему велели врачи. Так что я приехать не могу. Даже за хлебом не удается сбегать. Обнимаю, Е.»

«… Дней десять назад было еще очень тепло. Летали бабочки красивые и стрекозы всякие, букашки. Я мысленно вспоминала Вас, Владыка. Если бы Вы были, вы бы непременно наблюдали за ними. А то некому. Всем некогда. И никто не наблюдает за такой красотой. Монахиня Евпраксия».

«…Смиреннейше поздравляем Ваше Высокопреосвященство с Днем Тезоименитства. С молитвенным пожеланием крепости сил, полного выздоровления и всякого благопожелания на многие лета. Земно кланяемся. Благословите. Недостойные Ваши послушницы монахиня Никодима и монахиня Ермогена».

***

По свидетельству людей, которых Владыка окормлял в последние годы своей жизни, он имел благодатные дары, присущие старцам: дар рассуждения и любви, дар утешения. В последнее время, когда он уже не в силах был совершать продолжительные уставные молитвословия, он, однако, непременно поименно поминал тех, кто особо нуждался в его молитве.

В марте 1989 года ему становится очень тяжело. Превозмогая себя, Владыка продолжает трудиться и успевает за три недели до смерти перевести с немецкого статью отца Иоанна Кронштадтского «Преобразующая сила молитв», нарисовать четыре картины на евангельские темы, написать проповедь на праздник Благовещения Пресвятой Богородицы.

Вторая неделя Великого Поста была последней в его жизни. А на первой неделе он еще смог келейно прочитать канон преподобного Андрея Критского. В субботу, 25 марта, рано утром Владыка причастился Святых Христовых Тайн. Весь этот день он был в полном и ясном сознании. Попросил прочесть ему из книги Аввы Дорофея то место, где говорится о смерти его ученика Досифея. Затем, с особой теплотой обращаясь к ближним, сказал им, как горячо он их любит, благословил их. В 14 часов 30 минут Владыка спокойно уснул, а в 18 часов мирно отошел ко Господу, Которого он возлюбил всем сердцем от юности своей.

Погребение митрополита Иоанна по монашескому чину (в соответствии с его завещанием) состоялось в Федоровском кафедральном соборе в день престольного праздника, 27 марта 1989 года. Чин погребения совершили архиепископы: Ярославский и Ростовский Платон и Тульский и Белевский Максим с сонмом духовенства. Архиепископ Максим в своем слове отметил любовь митрополита Иоанна к Церкви и к нашей Заступнице - Божией Матери. Говорили о том, что всем присутствующим будет не хватать мудрого старца, и что «Душа покойного Митрополита Иоанна в селениях праведных водворится, и он будет там непрестанным молитвенником о нуждах Ярославской епархии, которую он возглавлял почти два десятилетия и которой отдал столько любви и трудов».

Сороковой день пришелся на среду Светлой седмицы, а 9-й день совпал со Днем геолога. Похоронили Владыку Иоанна в церковной ограде у стены Федоровского Собора.

Верующие ярославцы с любовью относятся к памяти Святителя. Над его могилой утром и вечером плывет мощный колокольный звон, множество богомольцев творят молитву у холма, увенчанного крестом.

Духовное руководство осуществляется различными способами – через исповедь, беседы, переписку. Но всегда общение духовных чад с пастырем остается молитвенным. Духовник молится, чтобы им вместе познать волю Божию. Молится и в этой, и в той жизни.

У каждого христианина есть свой личный опыт взаимоотношений с ушедшими в вечность. Особенно тесную связь с ними мы ощущаем в первые дни после разлуки. Какие дивные знаки утешения, доступные нашему пониманию посылают нам любящие нас близкие, получившие такую возможность от Господа за их подвижническую, святую жизнь на земле! И какая чуткость, деликатность ощущается в этих знаках помощи нам грешным! При жизни Владыка Иоанн имел дар радовать всех, а близких – особенно. По грубости наших чувств, по рассеянной жизни, по несовершенной молитве мы не всегда замечали это. Нас может ошеломить только явное чудо! Отец Дмитрий (Конев) несколько раз видел Владыку в алтаре Никольского храма Федоровского Собора. Видели митрополита Иоанна вместе с архиепископом Кассианом, идущих вместе в блестящих облачениях. Отцу Леониду вскоре после своей блаженной кончины Владыка «поведал», что «он выбрался оттуда».

Отец Глеб и другие священники имели счастье видеть дорогого Владыку всегда в блестящих облачениях. Мария Николаевна Соловьева в письме от 21 августа 1994 г. пишет о том же: «На днях я впервые увидела во сне дорогого Владыку. Он, улыбаясь, прошел мимо, почти не касаясь земли и был он в белой блестящей ризе».

Со смертью Владыки внутренняя сопричастность между ним и духовными чадами не прекратилась, но стала крепче, напряженнее. Разлуки нет, уход Пастыря из жизни ощущается как новая трепетная близость.

Канонизация ничего не меняет в судьбе усопших. Она имеет смысл для живых, для укрепления душевных сил, умудрения взора нашего. Божий суд над ними уже совершился. Верные так или иначе пребывают в сонме святых.

Годы, прошедшие со дня блаженной кончины митрополита Иоанна, дали возможность осознать масштаб этого дивного светильника на ниве Божией и понять, что стяжание Святого Духа при земной жизни уничтожает границы миров, и пастырское служение Владыки продолжается. Он слышит обращенную к нему молитву-просьбу. Результат зависит от глубины нашей веры и силы нашей молитвы. С годами память о Владыке Иоанне в сердцах тех, кто его знал, а также и тех, кто о нем читал или слышал, становится все более светлой и живой. Они обращаются к нему за помощью и бывают услышаны. Слава Богу!

Пожалуйста, подождите