Дмитрий Андрианов дал интервью информационному порталу «ЯрНьюс».

После завершения исследования доказательств по делу Урлашова-Донскова-Лопатина, предъявленных стороной обвинения, государственный обвинитель Дмитрий Андрианов дал согласие ответить на вопросы информационного портала «ЯрНьюс». Публикуем разговор с ним в сокращенном варианте.

- Дмитрий Александрович, как Вы в качестве государственного обвинителя оцениваете обстановку на суде по делу Евгения Урлашова и его бывших подчиненных? По нашим сведениям, подсудимые допускали некорректные реплики, в том числе и в Ваш адрес.

- Я бы не сказал, что во время исследования доказательств стороны обвинения, которую я представлял, были какие-то уж очень экстраординарные моменты. Да, судом периодически делались замечания участникам судебного процесса. И Евгению Робертовичу Урлашову, и Алексею Евгеньевичу Лопатину. Делались замечания и некоторым адвокатам. Особенно эмоции проявлялись, когда речь шла об исследовании доказательств, с которыми подсудимый Урлашов явно был не согласен. Например, с теми же показаниями о приемке работ мэрией Ярославля, данными Сергеем Шмелевым, сотрудниками «Радостроя». Суд указывал подсудимому Урлашову, что он фактически пытается не получить информацию у допрашиваемого лица, а старается переубедить его, что не предполагается на данной стадии процесса. Претензий у меня к обвиняемым как у процессуального оппонента с этической стороны нет. Я участвовал в процессах, где было гораздо жарче.

- Например?

- Гораздо более жесткий процесс был по тому же Яну Юрьевичу Андрееву. Здесь же я какого-то прессинга не чувствую. Стандартная атмосфера. Надо отдавать отчет, что тот же Урлашов, а он самый активный, не профессиональный участник судебного процесса. Где-то он допускает повторение, где-то задает наводящие вопросы, что запрещено УПК.

- А Донсков и Лопатин?

- Я бы не сказал, что они активно вопросы задают. Пару раз Лопатин допустил эмоциональные высказывания. Судом делались ему замечания. Но на личности никто не переходит.

- Вы даете оценку, что суд идет в нормальном режиме, что бывали вещи похуже. А похуже это как?

- Я на многих процессах сталкивался именно с прессингом. Используются довольно распространенные схемы, когда в дело заводится адвокат, который расшатывает своего оппонента, занимается откровенными провокациями. Один адвокат работает по существу с доказательствами, а второй адвокат нагнетает процесс. Здесь такого нет. Все ведут себя достаточно корректно.

- В судебном процессе периодически оглашались показания того или иного свидетеля, данные во время следствия. Чем это можно объяснить? Было много противоречий в показаниях на следствии и в судебном процессе?

- Напомню, что речь идет о событиях 2012-2013 годов. Стороны интересуют не просто значимые обстоятельства, а нюансы, детали, которые на самом деле имеют большое значение. Жизнь не стоит на месте. Люди что-то забывают, в чем-то начинают путаться. На мой взгляд, нормальная ситуация, когда в суде оглашают показания человека, данные почти три года назад по горячим следам.

- Так, во время судебного процесса изменил свои показания свидетель Эдуард Авдалян. В чем заключалась суть этих изменений?

- Да, здесь возник небольшой инцидент. Допрос Авдаляна растянулся на два дня. В первой части допроса, а это было 28 января, он говорил, что на каком-то этапе понял, что мэр Урлашов не влияет на заключение сделки по продаже заложенного имущества ГДУ. На этом допрос закончился. А 1 февраля ему были заданы уточняющие вопросы, оглашены показания, которые он давал на следствии. Авдалян пояснил, что да, в полномочия мэра напрямую не входит заключение договоров, потому что это компетенция генерального директора ОАО. Но есть Совет директоров, который одобряет эту сделку. А в Совет директоров входят исключительно должностные лица мэрии Ярославля. Поэтому, по мнению Авдаляна, о чем он сказал во время допроса, мэр города как глава местного самоуправления, работодатель и высшее должностное лицо может влиять на своих подчиненных, чтоб они приняли положительное решение. Стороне защиты это показалось коренным изменением в показаниях свидетеля. На мой взгляд, логика здесь присутствует.

- А что за информация, прозвучавшая в судебном заседании, что Евгений Урлашов и его пресс-секретарь Светлана Ефимова планировали совместно покупать недвижимость за границей?

- Это косвенная информация, которая к предмету доказательств не относится. Был рапорт одного из сотрудников полиции. При проведении начальных следственных действий была получена оперативная информация, что Урлашов и Ефимова планировали приобрести недвижимость за границей. Этот сотрудник был допрошен. Он пояснил, что не имеет права раскрывать свои источники оперативной информации. Сведения могли быть получены от агентов, которые сотрудничают на конфиденциальной основе. Да и значения для суда эта информация не имела.

Что же касается подсудимых Урлашова, Лопатина, Донскова… Я изучал уголовное дело, эти лица допрашивались в ходе предварительного следствия. На мой взгляд, они по-разному объясняли те или иные обстоятельства. У них могут родиться еще какие-то версии. Их позиция нестабильна. И не совсем последовательна.

- А позиция потерпевшего Сергея Шмелева?

- Ограничусь такой формулировкой: в целом его показания стабильны, а версия убедительна. Всего в части исследования доказательств, предъявленных стороной обвинения, было проведено 59 судебных заседаний. 31 из них было посвящено допросам разных лиц. 11 было посвящено допросу одного человека – потерпевшего Сергея Шмелева. То есть треть судебных заседаний Сергей Шмелев отвечал на вопросы. В какие-то моменты прослушивалась фонограмма, и он комментировал каждую фразу. В других случаях вопросы задавались в рваном режиме, перескакивая из одной темы в другую. Это не запрещено. Это тактика допросов. Но надо понимать, что человека спрашивают о событиях 3-х летней давности. Иногда сориентироваться в таком темпе сложно.

И достаточно объяснимо, что по каким-то нюансам, частностям потерпевший давал показания, отличавшиеся от того, что он говорил на стадии предварительного следствия. Например, защита ставила в упрек, что он называет разные даты встречи в служебном кабинете мэра Урлашова в декабре 2012 года. То он говорит, что она была в середине декабря, то в конце. Шмелев пояснил, что каждый раз он уточнял, что встреча была накануне аукциона по уборке города. Эта деталь имела главное значение. Когда возникла необходимость восстановить дату аукциона, оказалось, что он был 6 декабря 2012 года, а встреча проходила в ночь на 6 декабря.

- Звучала ли из уст обвиняемых и их адвокатов версия о провокации взятки?

- Да, постоянно. И Шмелеву предлагалось прокомментировать некоторые посылы. Например, в связи с тем, что многие должностные лица ГУЭБиПК были привлечены к уголовной ответственности, и они был замечены в провокациях по таким-то уголовным делам, не считаете ли Вы, что здесь происходит то же самое? Почему в какой то момент Шмелев сам поднимал вопрос о шести процентах? Почему он проявлял инициативу, а не должностные лица вымогали у него взятку… Есть постановление пленума Верховного Суда Российской Федерации, которое вышло сразу после известных событий в Ярославе – 9 июля 2013 года. В этом постановлении дана трактовка тех явлений, на которые ссылается защита. Что такое провокация взятки? Это когда кто-то пытается дать взятку должностному лицу без его согласия. Исключительно с целью шантажа или создания доказательств по уголовному делу. Ключевой момент здесь – отсутствие согласия должностного лица. Я предлагаю всем лицам, кто более ни менее знаком с делом, самим разобраться в этом вопросе: было или нет согласие должностного лица? И сделать вывод, есть ли смысл говорить о провокации?

- Дмитрий Александрович, а как Вы отнеслись к ходатайству защиты об отводе государственного обвинителя, то есть Вас? Ведь обвинили Вас во всех смертных грехах.

- Во всех смертных грехах? (Смеется). Я, честно говоря, думаю, что какие-то вещи были высказаны на эмоциях. А так – стандартное ходатайство.

- Тоже линия защиты?

- Да, рядовая ситуация. Представьте себе, идет допрос. Потерпевший или свидетель дает показание, невыгодное определенной стороне. Нужно сделать хоть что-то, чтобы это течение нормального процессуального действия прервать, сделать некий тайм-аут.

Это может и с такой целью быть сделано. Все что угодно может быть. Адвокаты, заявляя отвод прокурору, понимают бесперспективность этого. Требования закона здесь достаточно определены, и говорить о личной заинтересованности прокурора бессмысленно.

- А вот что касается Дмитрия Донскова. Довольно распространена точка зрения, что он как бы самый незапятнанный в этой группе. В материалах уголовного дела в его адрес меньше всего подтверждений о преступной деятельности. Можете что-то сказать об этом?

- Пока я бы не хотел давать оценки достоверности доказательств. В соответствии с УПК оценка доказательств проводится путем сопоставления их в совокупности. У нас еще в перспективе столько же свидетелей, сколько мы уже допросили. Теоретически, картина может поменяться. Скажу так – Генеральная прокуратура ЦФО и соответствующие подразделения следственного комитета усмотрели достаточные данные, чтобы предъявить обвинения Дмитрию Александровичу Донскову и направить дело в суд.

- Заинтересована ли какая-то из сторон этого судебного процесса в его затягивании?

- Я думаю, что если человек считает себя невиновным и находится под стражей, то ему есть смысл желать скорейшего рассмотрения судебного дела и освобождения из-под стражи. Чем быстрее в отношении такого человека будет вынесено верное решение, тем быстрее закончится мера пресечения.

Ярньюс.Нет – Ярославль

• 16.02.2016 в 13:56
• YarNews.net
• фото: 1yar.tv